Далекий Сайкат - Страница 58

– Прекрасные солдаты, я полагаю. Лучше боевых роботов.

– Возможно. Правители ни всегда мечтали взять реванш. Земляне для них все равно что тазинто. Уничтожить этих волосатых дикарей или вернуть в животное состояние – это как бы месть Земле… маленькая, но все же месть. Ты, должно быть, это почувствовал.

– Да. – Тревельян обменялся с командором ментальным импульсом, убедившись, что тот записывает разговор. Затем спросил: – Что еще говорят?

– Что мозг для пересадки можно клонировать или изъять у мертвеца в первые мгновения после гибели. Последнее предпочтительней, так как сохраняются память, знания и опыт, но есть какие-то проблемы… какие, я не знаю. Кажется, не всякий мозг подходит, и таких существ не очень много. – Иутин сделал паузу и снова улыбнулся. – Думаю, вашим… гмм… наблюдателям это известно, и потому Земля не беспокоится. Как сказано у Сероокого, десять сильных не победят миллионы слабых.

– Это все?

– Почти. Остальное касается Тоу. Очень отдаленный мир на самой окраине нашего сектора… Льды, снега, промерзшая земля, холодный океан… Принадлежит клану ни, и они делают там что хотят.

– Ладно, – сказал Тревельян, – с этим мы разобрались. Значит, в пассиве у нас четыре трупа, а в активе – киборг-убийца с поврежденным мозгом, которого ваш научный отдел включил в экспедицию. Там хоть представляют, кто он такой?

– Не думаю. Джеб Ро и Первый Лезвие сами комплектовали штат из похарас и ни. Лезвие, конечно, знал… Очевидно, Курс был ему нужен.

– Чтобы преподнести гипноглиф? – не без иронии спросил Тревельян, но вопрос остался без ответа. – Ну, не буду настаивать. Давай поговорим о Второй Глубине и Зенде Уна. Чего они не поделили?

– Я говорил тебе, что оба с Тизаны. Похарас и ни там враждуют.

– Настолько, что готовы резать друг другу глотки?

Иутин опустил голову. О чем он думал в эти минуты? О странной своей расе, так похожей и в то же время непохожей на землян? О своем народе, разделенном в силу древнего проклятья на две половины, не способные соединиться друг с другом, ибо они не могли произвести потомков – тех, что были бы не похарас и ни, а просто кни’лина? Или он размышлял о чем-то личном, горестном и трагическом? О судьбе изгоя, который принят в среду достойных, но остается среди них всегда последним? Об оскорбленной гордости, попранной чести, неутоленном тщеславии? Или о более важных вещах, ибо не честь, тщеславие и гордость лежат в основе человеческого Мироздания, а жизнь и смерть?..

– Послушай, ньюри, – генетик посмотрел на Тревельяна. – Ты странствуешь по Галактике не первый год, ты человек опытный и зрелый, и ты понимаешь, что люди – разные. Есть среди ни и похарас такие, что предпочитают мир, терпимость и даже уважение к чужому клану, и их, я полагаю, большинство. Другие недолюбливают клан соперников и не желают с ним общаться, а кто-то просто ненавидит… Истоки этих чувств понятны, их питают самомнение, вера в собственную избранность и невозможность иметь общих детей. Сказано в Книге Начала и Конца: потомство человека – его тень, протянувшаяся в грядущее… Бесплодная попытка отбросить эту тень рождает злобу, а временами толкает к убийству. Особенно если имеется повод.

– А он имеется?

– Возможно. Не ведаю, пересекались ли дороги Глубины и Зенда Уна на Тизане, но здесь, на станции, они конкуренты в борьбе за лидерство. Для нашего народа – веская причина! Кроме того, Очи Хорады не пользуются симпатией среди достойных и даже слуг. Зенд Уна пригрозил нам палустаром… Зря! Этого хватило, чтобы взыграли инстинкт самосохранения и ненависть.

– Зенд Уна мертв. Однако новый лидер не Вторая Глубина, а Найя Акра.

Генетик покачал головой.

– Спор еще не закончен, Ивар Тревельян, еще не закончен! И это самое важное, что я хотел тебе сказать. Будь осторожен! – Он поднялся. – А сейчас идем, нас ждут в централи. Ты отправишь свое сообщение, мы – свое, и через сутки сюда придет корабль. Может быть, два корабля, ваш и наш… Как ты думаешь, земляне снова пришлют военный крейсер?

– Целую эскадру, если понадобится, – ответил Тревельян. – В Лимбе корабли летают быстро.

* * *

Тревельян, шестеро достойных и два дежурных техника затерялись в обширном круглом помещении централи. Высокий купол потолка и большая часть стены были огромными экранами; вверху сияло сайкатское солнце, блестели звезды и тянулся к зениту изогнутый клык туманности; внизу перемигивались огоньки, появлялись и исчезали изображения каких-то узлов, агрегатов и отсеков станции, плыли мнемосхемы и висела над пультом дальней связи голографическая карта Галактики. Дежурные, Шиар с Эвектом, к этому пульту не приближались, ибо управление антенной не требовало их участия – этим, как и засылкой пакета информации в Лимб, приемом и расшифровкой сообщений, их переводом с языка кни’лина на земную лингву и обратно занимался искусственный интеллект.

Звездная связь на гигантских расстояниях была задачей непростой и потому использовалась лишь в экстренных случаях. Ориентация антенны и, следовательно, связного луча требовала сложных навигационных расчетов и знания точных координат пункта финиша и стартовой системы Сайката, а также учета поправок на орбитальное вращение планеты и движение станции над ней. Если в месте старта луч отклонялся на миллионную долю градуса, то информация проваливалась в пустоту, минуя приемные антенны на световой год, на десять светолет или на сотню парсек – в зависимости от дистанции между приемником и передатчиком. Иногда расстояния были такими, что термин «звездные» к ним не очень подходил; определение «галактические» являлось более верным.