Далекий Сайкат - Страница 39

К оглавлению

«Все мои советы – разумные, и потому повторяю: присмотрись к Иуде».

– Поведение Второго Курса тоже подозрительно.

«Чем?»

– Он ринулся убивать дикарей. Убивал их так, словно хотел заранее сделать их виноватыми.

«Этот плешак мне тоже не симпатичен, но я готов признать, что он находился в состоянии аффекта».

– А его ловкость и невероятная сила? Помнишь, как он меня швырнул? А ведь на мне была кожа!

«Ну и что? На нем, может, были две кожи или какая-то другая хрень! Ты про силовые браслеты слыхал?»

– Слыхал, – мрачно подтвердил Тревельян. – А вот о том, чтобы кни’лина отведал спиртного и остался жив, мне слышать не приходилось.

«От хорошего коньяка никто еще не помирал, – донеслась мысль командора вместе с эмоцией, изображавшей смех. – Помню, как-то на Гондване, в отпуске, мы с лейтенантом Гершке нарезались до зеленых чертей и едва не загнулись. Но пили ром, а не коньяк! А ром, скажу тебе…»

– Давай оставим за кадром эти твои подвиги на Гондване. Второй Курс – не лейтенант Гершке! Он кни’лина, и для него этиловый спирт – ядовитое зелье! Такая уж у плешаков физиология!

Командор смолк, задумавшись, потом заметил покаянным тоном:

«Ты прав, мой мальчик, признаю. Про Гершке я так, больше для собственного удовольствия… Видишь ли, в нынешней моей ситуации нет ничего, кроме воспоминаний о пережитом и выпитом».

– Это еще почему! – возмутился Тревельян, открывая дверь утреннего цвета, что вела в его отсек. – А мои ощущения? Разве я не делюсь с тобой и выпитым, и пережитым?

«Делишься, но это твое, малыш, твое, а не мое. Сам я, в сущности, призрак, этакая ментальная ипостась Олафа Питера Карлоса Тревельяна-Красногорцева, десантника и командора Звездного Флота… Иногда я думаю о том, не стоит ли потребовать новое тело, прожить новую жизнь, постранствовать среди миров, где я бывал когда-то, и посмотреть, как они изменились… – Дед снова помолчал, но уныние было несвойственно предку Ивара; не прошло и двух секунд, как он, вернувшись в боевую форму, произнес: – Я посоветовал тебе не доверять Иуде и дам еще один совет, по поводу Второго Курса. Ты меня за неуча не держи – были стычки с плешаками в мое время, случалось мне допрашивать пленных, и я отлично помню, что наше горячительное для них хуже отравы. И знаешь, что отсюда следует?»

– Я весь внимание, – сказал Тревельян, подсаживаясь к маленькому треугольному столу и своему компьютеру.

«Следует вот что: если кни’лина хватил спиртного и даже того не заметил, а потом остался бодр и жив, то он – не кни’лина».

– Перегибаешь, дед. На дроми или хаптора Второй Курс непохож. Даже на терукси – у тех волосы есть.

«В нашу эпоху внешность не отражает сущности», – напомнил командор и окончательно смолк.

С этим спорить не приходилось, и Тревельян, плотнее усевшись на диванчике, закрыл глаза и призвал на помощь свою интуицию. Это было сильное, но не очень надежное средство; временами интуиция обманывала, выдавая желаемое за действительное, рисуя пустые фантомы и миражи вместо реальности. Но все же, все же – пусть ради интереса! – кем мог быть Второй Курс, биолог сайкатской миссии? Гуманоидом неведомой расы, засланным к кни’лина с неизвестной целью? Эмиссаром метаморфов, которые, по слухам, внедряли тайных наблюдателей во все галактические цивилизации? Разведчиком Звездного Флота или иного земного ведомства?.. Чушь, ерунда! Что тут делать наблюдателю или разведчику – тут, на краю обитаемой Вселенной, на станции, где два десятка человек, считая со слугами! Такая персона обосновалась бы скорее на Йездане или в какой-нибудь высокоразвитой колонии кни’лина, где есть источники важной информации…

Обдумывая эту проблему так и этак, Тревельян вскоре признал, что насчет Второго Курса интуиция его не слишком расщедрилась. Проще говоря, о Курсе ни писка, ни намека, а вот о чем-то другом она шепчет, но так неразборчиво, так невнятно, что никаких ассоциаций, одно лишь ментальное эхо… Он напрягся, пытаясь поймать эту ускользающую мысль, и вдруг догадка всплыла в памяти, как юркий дельфин из океанских вод. Он подумал, что дело не в Иутине или Втором Курсе – проблема скорее во всех ньюри, всех участниках экспедиции, чьи мотивы, взаимосвязи, симпатии и антипатии, соединявшие или разъединявшие их в мире кни’лина, на Йездане, Кхайре и других планетах, были ему неизвестны. Почти неизвестны; со слов Иутина он знал, что на Тизане есть трения между ни и похарас, и это было похоже на правду – Зенд Уна и Третья Глубина явно не питали друг к другу теплых чувств.

Не слишком много, но хоть что-то! Правда, ни лингвист, ни первый генетик не спускались на Сайкат, и в гибели Джеба Ро их никак не заподозришь… Но импульс мог исходить от них или от любого другого кни’лина из оставшихся на сателлите. Отношения, что связывали этих чужаков, были непростыми и явно выходившими за профессиональные рамки, но постичь их суть за несколько истекших дней Ивар, разумеется, не мог. Он полагал, что никакие справочники и научные труды в этом ему не помогут; только наблюдения и размышления могли подстегнуть интуицию, направив ее к верному ответу. Скорее всего, не одному – общество кни’лина было столь же сложным, как Земная Федерация, и в системах подобного уровня нет простых ответов.

В какую же сторону двинуться? Поразмыслив, Тревельян вспомнил о загадочных исследованиях Третьей Глубины, в которых, быть может, таилась причина конфликта между Джебом Ро и Первым Лезвием. С одной стороны, отчет женщины-генетика мог внести определенную ясность в споры и несогласие лидеров, а с другой – и это тоже было важным – плешаки просто не имели права что-то от него скрывать! Во всяком случае, тематику своих работ, полученные результаты и сделанные выводы. Первое Лезвие переслал ему коды доступа к материалам рабочей группы кни’лина, но в этой информации, весьма обширной и подробной, труд главного генетика никак не освещался.